Красавицы словно цветы.
А я, озорной мотылек,
устал собирать нектар,
поник хоботок удалой.
Ах, сколько же девушек здесь!
Объелся я их красотой.
От вялой зевоты меня
прекрасное может спасти!
Я дочке купца улыбнусь,
она задрожит, как лань.
«Сегодня, - шепну, - приходи
ко мне, как увидишь луну.
И папин большой кошелек
с собой не забудь прихватить».
Конечно, малышка придет,
рассудок вмиг потеряв.
А я с бочонком родным
в компании верных друзей
встречу в каморке сырой
хохотом пьяным её.
Буду, от смеха давясь,
по пузу лупить своему.
Вспыхнут гостьи глаза
будто бенгальский огонь.
Вмиг загорится лицо.
И затрясётся слеза,
будто хрусталик сверкнет
на нежной как персик щеке.
Тут же взовьется шелк
алый одежды её,
в гневе сожмет кулачки,
хищно оскалив рот.
Вот, что прекрасно, друзья!
А красота – скучна.
Девушкам ярость к лицу
Правда, ведь, хоботок?
А я, озорной мотылек,
устал собирать нектар,
поник хоботок удалой.
Ах, сколько же девушек здесь!
Объелся я их красотой.
От вялой зевоты меня
прекрасное может спасти!
Я дочке купца улыбнусь,
она задрожит, как лань.
«Сегодня, - шепну, - приходи
ко мне, как увидишь луну.
И папин большой кошелек
с собой не забудь прихватить».
Конечно, малышка придет,
рассудок вмиг потеряв.
А я с бочонком родным
в компании верных друзей
встречу в каморке сырой
хохотом пьяным её.
Буду, от смеха давясь,
по пузу лупить своему.
Вспыхнут гостьи глаза
будто бенгальский огонь.
Вмиг загорится лицо.
И затрясётся слеза,
будто хрусталик сверкнет
на нежной как персик щеке.
Тут же взовьется шелк
алый одежды её,
в гневе сожмет кулачки,
хищно оскалив рот.
Вот, что прекрасно, друзья!
А красота – скучна.
Девушкам ярость к лицу
Правда, ведь, хоботок?
Почему озорная девчонка
Улыбнулась не мне, а соседу?
Я, ведь, стройный холеный мужчина,
А сосед мой - пузатый старик.
У неё – румяные щеки,
На плечах – золотистые кудри,
голубые глаза иноземки
и подобный бубенчику смех.
День и ночь стон любви раздается
в старом доме седого соседа.
Я же губы кусаю от гнева,
обнимая бочонок с вином.
Мне секрет пожилого соседа
отворил попугай говорящий,
круглым глазом моргнул и проклокал:
«Охмур-р-рила пр-р-роказника смер-р-рть!»
Улыбнулась не мне, а соседу?
Я, ведь, стройный холеный мужчина,
А сосед мой - пузатый старик.
У неё – румяные щеки,
На плечах – золотистые кудри,
голубые глаза иноземки
и подобный бубенчику смех.
День и ночь стон любви раздается
в старом доме седого соседа.
Я же губы кусаю от гнева,
обнимая бочонок с вином.
Мне секрет пожилого соседа
отворил попугай говорящий,
круглым глазом моргнул и проклокал:
«Охмур-р-рила пр-р-роказника смер-р-рть!»
Жемчужина гуннской поэзии в моем переводе
В меня влюбилась дочь вельможи,
заколотилось нежное сердечко.
Теперь не ест, не спит моя бедняжка,
а я с бочонком крепкого сижу…
Врачей к девице нынче приводили,
но разве есть лекарство от любви?
Когда ушли, в отца швырнула пуфом
и лобиком уткнулася в ковер…
Ее изгибы алчут поцелуев,
от жажды губы трепетно дрожат,
глаза наполнены мольбой истошной,
а я зеваю: что-то клонит в сон…
Гонца прислал вельможа удрученный.
Затем и сам ко мне в слезах пришел.
Ключи от кладовой с кольца снимает,
а я совсем раздулся от вина…
«Ну, хорошо, старик, вели в носилки
меня с заботой должной погрузить
и мягко отнести в покои дочки,
я добрый человек, а не паук.
Хотя, постой! Наверное, не надо.
Мои друзья такого точно не поймут.
Им пусть сперва себя подарит,
последним как награда буду я!»
В меня влюбилась дочь вельможи,
заколотилось нежное сердечко.
Теперь не ест, не спит моя бедняжка,
а я с бочонком крепкого сижу…
Врачей к девице нынче приводили,
но разве есть лекарство от любви?
Когда ушли, в отца швырнула пуфом
и лобиком уткнулася в ковер…
Ее изгибы алчут поцелуев,
от жажды губы трепетно дрожат,
глаза наполнены мольбой истошной,
а я зеваю: что-то клонит в сон…
Гонца прислал вельможа удрученный.
Затем и сам ко мне в слезах пришел.
Ключи от кладовой с кольца снимает,
а я совсем раздулся от вина…
«Ну, хорошо, старик, вели в носилки
меня с заботой должной погрузить
и мягко отнести в покои дочки,
я добрый человек, а не паук.
Хотя, постой! Наверное, не надо.
Мои друзья такого точно не поймут.
Им пусть сперва себя подарит,
последним как награда буду я!»
Мой новый перевод Во Гу
Утро
Утро. Праздничный день.
Витязь на медном щите
в баню принцессу несёт!
Верный бочонок со мной…
Прячется чудо чудес
в складках пурпурной парчи.
Глянул на дочку царя!
Жажда и грусть прощай…
Но не увидел мой взгляд
царский жестокий палач.
Значит еще поживу!
Полон бочонок почти….
Если принцессу дракон
в черный затвор унесет,
голову змею снесу!
Щедрый глоток совершил…
Если царевна моя
в варварский плен попадет
Бойтесь злодеи меня!
Крепкое нынче вино…
Станет щербетом постель,
если царевна со мной
ложе поделит вдруг!
Правда, бочонок, мой?
Будет она кричать,
ногти впивая в меня.
Город разбудит весь!
Дай-ка еще глотну…
Утром наш государь
сыном меня назовет,
ключ протянув от дворца!
Очень хмельное вино…
Сразу пойду в гарем!
много красавиц в нем -
есть поживиться чем!
Ну-ка, дай накачу…
Капля осталась одна
на деревянном дне.
Снова в печали сижу,
будто бочонок пустой…
Утро
Утро. Праздничный день.
Витязь на медном щите
в баню принцессу несёт!
Верный бочонок со мной…
Прячется чудо чудес
в складках пурпурной парчи.
Глянул на дочку царя!
Жажда и грусть прощай…
Но не увидел мой взгляд
царский жестокий палач.
Значит еще поживу!
Полон бочонок почти….
Если принцессу дракон
в черный затвор унесет,
голову змею снесу!
Щедрый глоток совершил…
Если царевна моя
в варварский плен попадет
Бойтесь злодеи меня!
Крепкое нынче вино…
Станет щербетом постель,
если царевна со мной
ложе поделит вдруг!
Правда, бочонок, мой?
Будет она кричать,
ногти впивая в меня.
Город разбудит весь!
Дай-ка еще глотну…
Утром наш государь
сыном меня назовет,
ключ протянув от дворца!
Очень хмельное вино…
Сразу пойду в гарем!
много красавиц в нем -
есть поживиться чем!
Ну-ка, дай накачу…
Капля осталась одна
на деревянном дне.
Снова в печали сижу,
будто бочонок пустой…
Рассказывали, что некий молодой редактор (задумчивый, незлой и очень тихий человек) являлся в редакцию только на еженедельную планерку, принося с собой новые планы, идеи и тексты. Потом ситуация на рыке печатной продукции изменилась, и издание из еженедельного превратилось в ежемесячное. Работы стало гораздо меньше. Требования к редактору со стороны руководства немного рассосались. Он стал появляться в офисе раз в месяц, но уже без планов, идей и текстов, - тихо приходил за жалованьем. Через некоторое время он, вообще, перестал навещать редакцию (ленился и не хотел лишний раз попадаться на глаза начальству) – деньги ему передавали на платформе станции метро. И, вот, однажды гонец с зарплатой просто взял и не приехал на место встречи. Тогда-то редактор и понял, что очередной творческий этап в его биографии закончен. Он кротко вздохнул и тихо спросил, обращаясь неизвестно к кому: «И чем же я ИМ помешал-то?».
Тончайшая пьянительная лирика Во Гу
Во Гу
ЧИСТИЛЬЩИК
Я на рынке сижу каждый день,
на красавиц упругих смотрю.
На коробке моей – гуталин,
будто чистильщик обуви я.
Я смотрю на них снизу вверх.
Иногда ветерок озорной,
поднимая тончайший шелк,
юбкой губы щекочет мои.
Много здесь дорогих вещей -
украшения, вина, ковры
но я самый богатый купец:
улыбнулась красавица мне.
Не сводила с меня целый день
синий луч неморгающих глаз
нет на свете прекрасней её
ах, как жаль, что она – манекен.
Во Гу
ЧИСТИЛЬЩИК
Я на рынке сижу каждый день,
на красавиц упругих смотрю.
На коробке моей – гуталин,
будто чистильщик обуви я.
Я смотрю на них снизу вверх.
Иногда ветерок озорной,
поднимая тончайший шелк,
юбкой губы щекочет мои.
Много здесь дорогих вещей -
украшения, вина, ковры
но я самый богатый купец:
улыбнулась красавица мне.
Не сводила с меня целый день
синий луч неморгающих глаз
нет на свете прекрасней её
ах, как жаль, что она – манекен.
Воистину шедевр. Прекрасный гуннский поэт Во Гу
Красота
Голую девушку в торте
я предвкушал получить
на юбилей свой солидный,
но обманули друзья…
А для чего ж нужен друг?
Чтобы ужалить меня.
Вместо красавицы в сливках,
мне принесли телескоп.
Дескать, смотри, как прекрасен
черного неба хрусталь!
Сволочи, мне про планеты,
звездочки песни поют.
Так и глумились весь вечер,
водку глотая мою.
И разошлись, на прощанье
все угощения съев.
Я же слезинку обиды
с длиной ресницы смахнув,
в небо трубу устремил.
Глянул – пустая тоска.
Но красоту обнаружил
в окнах соседнего дома,
разве сравнить ее с щебнем,
серой пустыни Луны?
В кружеве алого шелка -
гибкость пленительных форм.
Год на красу неземную
пялюсь! Спасибо друзьям!
Красота
Голую девушку в торте
я предвкушал получить
на юбилей свой солидный,
но обманули друзья…
А для чего ж нужен друг?
Чтобы ужалить меня.
Вместо красавицы в сливках,
мне принесли телескоп.
Дескать, смотри, как прекрасен
черного неба хрусталь!
Сволочи, мне про планеты,
звездочки песни поют.
Так и глумились весь вечер,
водку глотая мою.
И разошлись, на прощанье
все угощения съев.
Я же слезинку обиды
с длиной ресницы смахнув,
в небо трубу устремил.
Глянул – пустая тоска.
Но красоту обнаружил
в окнах соседнего дома,
разве сравнить ее с щебнем,
серой пустыни Луны?
В кружеве алого шелка -
гибкость пленительных форм.
Год на красу неземную
пялюсь! Спасибо друзьям!
